Например. Родственница хочет пойти на кладбище, проведать могилы. Советуется со мной. Я не знаю, какая там обстановка. Полностью ли оно разминировано. Весной много говорилось о минах, о неразорвавшихся снарядах. Звоню одной бабе, которая, вроде, истово соблюдала до войны все "правила жизни", стало быть, наверняка посещала кладбище не Пасху.
Услышав ключевое слово " кладбище", баба начинает причитать, что во время обстрелов пострадало много хороших, дорогих памятников.
Вот тут мне очень хочется произнести фразу, с которой я начал. Интересует меня сейчас ( и всегда) судьба живого человека и то, насколько благополучно он поедет- приедет. Отнюдь не памятники. Фразу, которую я хотел произнести, я не произношу.
Памятник за миллион долларов, поставленный бандиту или матери нувориша, мне не жаль, это правда.
И мне трудно понять, почему это трогает человека, который никогда никому такой памятник не поставит. Непроизнесенная фраза меня томит. На ее энергии я начинаю размышлять об этой бабе, о ее пиаре, про то, что у нее "много друзей- состоятельных людей" . Вспоминаю, как в прошлом году , в сентябре, когда всеми уже было дожрано все, что возможно, а в городе не было ни еды, ни работ, ни денег, она рассказывала, что ее зятю повезло: он просто-таки даром купил велосипед...
В настоящее время зять в Ростове. Ему опять повезло. Он устроился расклейщиком объявлений.
По инерции баба продолжает нести самое дорогое: пиар о том, что она и все ее друзья- "состоятельные" люди и разрушение золотого осла на чьей-то могиле - это то, о чем реально надо думать в городе, чье население уменьшилось за год на одну треть.
Пост в тему:
http://pan-tbdinsky.livejournal.com/791181.html
