О "стокгольмском синдроме" заводят речь всякий раз, когда субъект саботирует потенциал травматичности, назначенный экспертами пребывать в определенных ситуациях.
Скажем, даму изнасиловали, но она не стала по этому поводу пять или десять лет платить психологу, поскольку не травмирована этим событием.
Или Х. не приняли в пионеры, но он по этому поводу не стал антисоветчиком на сорок лет вперед.
То есть не произошел захват психики субъекта "смотрящими" и требуется заход с другого конца.
Этим концом и является " стокгольмский синдром".
Вам говорят: если вы не травмированы и не лечитесь от травмы изнасилования или непринятия в пионеры, значит у вас " стокгольмский синдром" и уже МОЖНО вас лечить от него.
"Врешь, не уйдешь" от психологов с добрыми глазами про сто долларов в час ( начиная с).
ПС. Есть сколько угодно ситуаций, являющихся травматичными как в индивидуальном порядке, так и с точки зрения коллективного разума. Но они не занесены в " сводный список травм", и мы о них, тем самым, не слышим в пространстве публичной дискуссии.
То есть травма как социальная страховка " принимается к рассмотрению" только если она находится в утвержденном списке травм.
Мужчина охотно потрясает перед окружающими фактом своей травмированности в момент неприема в пионеры, но помалкивает насчет того, что в тот же период партнерша поставила его перед фактом, что у него маленький член, что, собственно, и запустило реакцию перераспределения процессов возбуждения и торможения в сознании, приводящее в итоге к " травмированной психике".
Для внешних наблюдателей он отныне позиционируется как человек с особым ("респектабельным") отношением к тому пласту действительности, где практикуется прием в пионеры.
Но это тривиально.
Гораздо хуже другое: современный психоаналитик тоже не станет копать вглубь позиционирования.
Пациентов лечат теперь только от травм, включенных в утвержденный список, а других " не существует".
