На уровне подкорки. Внушили им, что когда они пьют- они уже болеют. И когда едят- болеют. И когда просто идут по улице ( а не оздровительно бегут) - болеют.... и во всех остальных ситуациях все так же у них.
И над всем этим висит большая огромная фигура ВРАЧА, КОТОРЫЙ СМОТРИТ НА ТЕБЯ.
Мамардашивили:
Ну вот, скажем, возьмем тот же самый пример Юрия Михайловича Лотмана, но пример, который я, как грузин, испытываю тысячекратно, и честно могу сказать, что в такого рода вещах ( сейчас я скажу, о чем идет речь, но вначале скажу свое ощущение) я ощущаю, что жить не могу. Что если я буду жить так, то я как бы и не я. Что-то недостойное человеческого существования. Я имею ввиду вопрос о том, пить мне вино или не пить мне вина. Я имею ввиду, ну, такие случаи вы прекрасно знаете, что в одно прекрасное время из кинофильмов, из показываемого на экране телевизора и так далее исчезли стаканы, исчезли простейшие человеческие жесты, которыми человек поднимает стакан, чокается, подносит его ко рту и выпивает. Этого нету. И поэтому можно из пушкинского текста выбросить « и пунша пламень голубой» или « содвинем бокалы».
Это хоровод. Дурной хоровод теней. Два и притопа три прихлопа. Вот все люди как бы сцепляются в какой-то ком. Выполняют что-то посредством дурного хоровода. За каждым этим актом, конечно, стоит конкретное объяснение. У кого-то «семья». «Всем нужно жить». Причины включения в этот хоровод всегда конкретны и человечески понятны.
Если составить частотный словарь языка, самой большой частотностью обладает слово « понимаешь». « Ты же понимаешь». И, конечно, я понимаю. Мы понимаем. И вот это сцепленное подмигивание друг другу, тайное, разделенное всеми человечное понимание друг друга является особой логикой царства теней, которым жить, если есть какая-то человеческая чувствительность, невозможно.
Дело не в том, что нам холодно, мы разуты и голодны, хотя это тоже невыносимо. Но дело в том, что мы не оборваны и голодны, а прежде всего, мы ранены в бытии. И когда выполняется этот дурной хоровод в масштабе страны, претендующей на мировое значение, в последствие этого хоровода наносятся, казалось бы, невидимые, но вполне ощутимые раны бытию, то чем это может кончиться? На что способны люди, которые могут терпеть и жить, сцепившись в дурном хороводе? В двух притопах и трех прихлопах.
Таких людей Ницше в свое время, в своей поразительной обостренной и болезненной чувствительности, чувствительности фактически христианской ( хотя он был большой христоборец), он назвал это очень хорошим словом. « Последние люди». И в описании, которое я сейчас воспроизведу, очень хорошо узнаете самих себя.
