В 60-е и 70-е годы прошлого века писатель был, пожалуй, единственным властителем дум советской интеллигенции. Он формулировал нравственные вопросы, которые действительно волновали образованное общество. Вопросы, на которые интеллигенция мучительно искала ответы и не находила их.
Не давал этих ответов и Трифонов.
Его произведения очень точно и жестко определяли проблему, но никогда не содержали рецептов "правильного" решения. Морально или аморально съезжаться со смертельно больной матерью, чтобы в результате обмена улучшить свои жилищные условия ("Обмен")? На какие компромиссы стоит идти, чтобы защитить вожделенную кандидатскую диссертацию ("Другая жизнь")? Какова цена жизненного успеха, средства и цели его достижения ("Долгое прощание")? Почему так нечистоплотна повседневная жизнь тех, кто считает себя интеллектуальной элитой нации ("Предварительные итоги")?
Читателю, родившемуся и выросшему в постсоветскую эпоху, все эти вопросы чужды и непонятны. Как сказал по другому поводу поэт Борис Слуцкий: "Сейчас всё это странно".
И то правда. Сейчас поужинают тобой и будут думать не о том, хорошо или плохо сделали, а каков ты был на вкус и не лучше ли было приготовить тебя в кляре , а не с майонезом.
Фоточку выложат в ФБ, как ты лежишь на блюде, окруженный печеными ананасами с веточкой петрушки в зубах. Рецептиком поделятся.
Только это гораздо раньше началось, и не обязательно для такого родиться в 1992 году. Можно и раньше.
И выражение " Не мы такие- жизнь такая" я ни разу не слышал от тех, кому меньше тридцати. Только от зрелых мужей, сполна обремененных воспитанием и интеллигентным пакетом трифоновской нравственности.
Видимо, моральные муки и вопросы - атрибут не столь интеллигентности, сколь аморальности. А когда не делаешь плохо, то и мучиться не о чем. ( упрощаю)
Впрочем, если в последние 25 лет проклятый вопрос " Хорошо ли поступаю я?" отсох в обществе совершенно, то вопрос " Хорошо ли поступают другие? Нет, они поступают ПЛОХО" Окреп и налился соками и разросся прям-таки до слоновьих размеров.
Тоже в своем роде моральность, но так сказать, центробежная.
